Как изменился российский рынок юридических услуг после ухода иностранных компаний, рассказала глобальный управляющий партнер юридической фирмы Better Chance Виктория Борткевич.

— Как за последний год изменился юридический рынок, если рассуждать о структуре бизнеса и запросах клиентов?

— Многое поменялось для бывших представительств иностранных компаний, которые перешли в российский формат. Одни команды основали собственные фирмы, другие пошли по пути «юридических бутиков». Процесс трансформации еще не завершен, мы по-прежнему наблюдаем переходы команд и отдельных юристов, появляются новые фирмы. Несмотря на то что было очень много сделано за прошедший год, рано говорить о том, что все определились с выбором дальнейшего пути.

Если говорить о нашей команде, то, объединившись с коллегами (юридическая фирма Better Chance объявила о старте работы 1 июня 2022 года, в ее состав вошли партнеры из команд сразу нескольких иностранных юрфирм, имевших представительства в РФ: Clifford Chance, Allen & Overy, Herbert Smith Freehills, Linklaters, Morgan, Lewis & Bockius, Squire Patton Boggs), мы усилили отдельные практики, в частности корпоративную и государственно-частного партнерства (ГЧП), сформировали новую практику разрешения споров и международного арбитража, что позволило продолжать эффективно консультировать клиентов по всему спектру юридических вопросов. Наличие практик банковского права и финансирования, корпоративной практики, практики ГЧП и развития инфраструктуры с такими сильными, отдельно выделенными направлениями, как проектное финансирование, недвижимость и строительство, транспортный сектор и частные активы, налогообложение и различные регуляторные вопросы, а также практики разрешения споров позволяет нам оказывать полноценный и всеобъемлющий юридический сервис. Подобная структура компании — сознательный выбор в пользу объединения усилий партнеров с огромным опытом сопровождения самых значимых национальных и международных проектов. Каждый из 12 партнеров отвечает за свое направление, но параллельно идет плотное взаимодействие между практиками. В результате мы можем закрыть любой запрос клиента. Таким объединением мы добиваемся больших результатов, и в этом наше конкурентное преимущество — на рынке сегодня мало юридических фирм, способных предоставить клиенту комплексную экспертизу по всем основным отраслям права.

— Когда бизнес в первую очередь идет к дорогому юристу-консультанту?

— Когда стоит сложная задача. Например, необходимо провести анализ вновь принятого законодательства или требуется разработать новую юридическую структуру или документацию для бизнеса. То есть когда нужно решить комплексный вопрос, в котором консультация создаст добавочную стоимость к экспертизе клиента. Второй момент — помощь в рамках конкретного проекта, где у клиента «не хватает рук». Разительных перемен по сравнению с прежними требованиями бизнеса я не вижу, но существенно выросла срочность запросов.

Сегодня идет переход на российское право. По моим оценкам, сейчас в английском праве остались 15–20% сделок — в основном это не новые проекты. По российскому праву делается большинство сделок по финансированию — это проектное финансирование, синдицированное кредитование. Английское право при этом используется, например, при финансировании приобретения и продажи крупных активов — морских судов, самолетов, в том числе частных. В английском праве остаются некоторые корпоративные сделки, которые необходимы рынку для выхода иностранных акционеров.

Движение финансового сектора продолжится: структуры бизнеса меняются, на рынке появляются новые инвесторы, которым интересно вкладывать деньги в производство, в том числе в строительство инфраструктуры. У иностранцев из дружественных юрисдикций есть интерес к инвестированию капиталов и трудовых ресурсов в российский рынок. Пока это интерес чаще на уровне исследований — они изучают рынок и возможности, заказывают разного рода обзоры, в том числе юридические. Надеюсь, скоро это превратится в реальный бизнес.

Значительное место, разумеется, занимают санкционные вопросы. Будет и дальше востребован арбитраж — как внутрироссийский, так и международный. При разбирательствах за рубежом сегодня не всегда стоит задача призвать противоположную сторону к ответу, а также обозначить свою позицию и выстроить защиту при взаимодействии с недружественными странами и компаниями. Чтобы перенести разбирательство в российский суд из международного арбитража, компании может хватить внутренних юридических ресурсов, но при необходимости судебного разбирательства за границей как раз и нужны консультанты как связующие звенья.

— Как сегодня строится работа с иностранными юристами?

— Объективно потребность в них сохраняется: это и переворот иностранного права в российское в договорах, и работа с иностранным законодательством, и далеко не всегда это английское право. Мы находим пути, чтобы помогать клиентам с этим блоком работы, взаимодействуем с партнерами и в европейских, и в азиатских странах. Актуален тренд на коллаборации — доступ к зарубежной экспертизе не обязательно нужно обеспечивать через собственное представительство.

— Нужны ли ограничения для иностранцев на юридическом рынке России?

— Я не вижу смысла ограничивать конкуренцию. Здоровая конкуренция должна существовать, это залог успеха в любом бизнесе. Если иностранные юридические фирмы захотят зайти и привнести то, что по каким-то причинам на российском рынке не существует, почему нет? Но они должны точно так же регулироваться, как и все остальные компании отрасли.

К возникающим предложениям по регулированию юридической профессии отношусь в целом позитивно. Можно дискутировать о том, следует ли решать этот вопрос в формате адвокатской монополии, но то, что регулирование необходимо, — это факт. Если ты не оказываешь услуги надлежащего качества, это должно иметь законодательно закрепленные последствия. При этом регулирование профессии должно сопровождаться не только правилами для консультантов, но и соответствующей защитой, аналогичной режиму адвокатской тайны.

— Как изменился клиентский портфель и каковы стратегические цели фирмы?

— Не могу сказать, что состав клиентов сильно изменился. Мы объединили партнеров из различных фирм и практик, и большинство «исторических» сделок и клиентов, с которыми каждый из нас работал, сохранились. Появляются новые клиенты — особенно часто вопросы возникают по сделкам с точки зрения отказа от английского права. Есть в том числе клиенты, которые ранее пользовались услугами международных юридических фирм, а сегодня нуждаются в помощи в сложных вопросах российского регулирования.

Если говорить о целях, с одной стороны, будут расти практики, мы планируем значительно увеличить количество юристов. С другой — есть планы по выходу на зарубежный рынок. Наша стратегия — быть всегда рядом с клиентом. Мы ищем оптимальный формат, чтобы помочь клиентам выходить на новые рынки. Карта интересов бизнеса динамично меняется, и возникает необходимость в инфраструктуре на месте, которую мы и готовы обеспечить. Структура внутри компании уже продумана. Я буду отвечать за развитие международной части нашего бизнеса в роли глобального управляющего партнера. Управляющим партнером московского офиса с 1 июня стал Александр Аничкин.

— На иностранные юрфирмы с точки зрения и профессионализма, и корпоративной культуры смотрели как на образец. Как «наследникам» не растерять этот актив?

— Это задача, которую мы ставили перед собой изначально. Уделяем большое внимание развитию нашей команды. У нас есть Академия Better Chance, мы воспитываем кадры: разработали образовательную программу для студентов российских вузов, читаем лекции, организовываем сотрудничество с юридическими вузами, проводим семинары и мастер-классы. Мы искренне считаем, что люди — наша главная ценность. И благодаря усилиям в этом направлении видим, что наша команда обогащается новыми высококвалифицированными и ценными участниками.

Для выявления конфликта интересов мы придерживаемся строжайших правил, стараемся правильно интерпретировать санкционные ограничения. Выстроили ИT-инфраструктуру, работаем над брендом и добились больших успехов за этот год. Дело каждого партнера — этот бренд развивать, поддерживать и делать его все более узнаваемым. Это произойдет естественным путем, если мы будем профессионально работать и соблюдать правила игры на рынке консультационных услуг. Сегодня в наших руках есть все инструменты, для того чтобы успешно развиваться дальше.

Ведущий мировой производитель низкоуглеродного алюминия и возобновляемой электроэнергии, российский энерго-металлургический холдинг «Эн+» представил свой второй отчет по движению к углеродной нейтральности. Презентация состоялась 29 сентября в технопарке «Сколково» в рамках Дня углеродной нейтральности «Эн+» и включала в себя дискуссию с участием ведущих игроков рынка. Разговор касался и глобальных трендов в области декарбонизации и вопросов национальной климатической повестки.

Несмотря на то что российский бизнес сегодня оказался в непростых условиях из-за разрыва международных связей и логистических цепочек, лидеры рынка продолжают движение к своим целям в области устойчивого развития. По словам директора по рынкам капитала и финансовым продуктам «Эн+» Елены Ивановой, проблема углеродной нейтральности для холдинга по-прежнему очень важна: «Как компания, имеющая активы на пяти континентах, более 96 тыс. сотрудников и интегрированную цепочку поставок, мы понимаем, что климатическая повестка глобальна и актуальна на любом рынке сбыта. Так или иначе спрос на продукцию с низким углеродным следом будет расти. По прогнозам финансового конгломерата Goldman Sachs, доля спроса на «зеленый» алюминий увеличится с 5% в 2022 году до 20% к 2030 году. И в данном случае мы готовы удовлетворить этот растущий спрос».

В дополнение к выступлению своей коллеги директор по устойчивому развитию «Эн+» Антон Бутманов перечислил конкретные проекты, которыми занимается сегодня холдинг. Это и электрификация транспорта, и развитие гидроэнергетики, и создание ветропарка в Амурской области, и тесное сотрудничество с учеными, и проект перевода на природный газ объектов тепловой и энергетической генерации Восточной Сибири, который находится в разработке. «В ответ на внешние вызовы «Эн+» не только не приостановила реализацию проектов в сфере устойчивого развития, но и регулярно актуализирует их в соответствии с национальными и международными требованиями», — отметил эксперт.

Директор по устойчивому развитию «Русала» Ирина Бахтина представила дорожную карту по декарбонизации металлургического сегмента, а также рассказала о климатических проектах компании, таких как тушение лесных пожаров в Красноярском крае или обводнение осушенных торфяных месторождений в Ленинградской области. «Мы изначально нацелены на собственные научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы по внедрению передовых технологий, а не на приобретение готовых углеродных единиц на рынке», — уточнила Бахтина.

Исполнительный директор Центра устойчивого развития «Сколково» Елена Дубовицкая привела конкретные цифры, иллюстрирующие экологическую ситуацию. Так, $178 трлн могут составить потери мирового ВВП в ближайшие 50 лет, если бизнес продолжит вести себя прежним образом. При этом есть потенциал роста ВВП на $43 трлн, если компании выберут путь декарбонизации. Подавляющее большинство (93%) компаний из списка S&P 100 осознают наличие климатических рисков, но лишь 50% делают что-то, чтобы изменить ситуацию. В среднем с 2021 по 2050 год для достижения углеродной нейтральности необходимо инвестировать $9,2 трлн, сейчас же эта сумма на 50% ниже. «Сегодня мы хорошо понимаем, как можно снизить углеродный след, — сообщила Дубовицкая. — Наибольший потенциал имеют возобновляемые источники энергии (35%) и электрификация (19%)».

«Совершенно ясно, что будущее — за низкоуглеродными технологиями, — заявила директор Института глобального климата и экологии имени Ю.А. Израэля Анна Романовская. — Но какое место займет в этом новом мире Россия? Нам нужно понять, где наши точки роста, с чем мы войдем в 2030–2040-е годы. Нет смысла ждать научных результатов — надо начинать двигаться. Я уверена, что наша страна не только может, но и должна занять лидирующее положение в климатической повестке. Весь необходимый потенциал у нас есть, осталось его использовать».

Как это сделать? Хотя бы перенимать опыт компаний, уже достигших немалого на этой ниве. По мнению руководителя направления наукоемких технологий и экономики инноваций для промышленности фонда «Сколково» Николая Булатова, ориентирами в данном направлении вполне могут считаться «Эн+» и «Русал», «фактически ставшие отраслевыми лидерами в реализации повестки устойчивого развития».

И конечно, начинать нужно с себя. Например, мероприятие, организованное «Эн+», было полностью углеродно нейтральным. Компания компенсировала выброс парниковых газов с помощью зеленых сертификатов, а после оживленной беседы спикеры и слушатели отправились на улицу и высадили на территории технопарка 25 деревьев.

Блокчейн-технологии и децентрализованные финансы полностью трансформируют процесс покупки и продажи товаров и услуг, изменят подход к накоплениям, инвестициям и не только, считают эксперты

Блокчейн и децентрализованные финансы (DeFi) россиянам известны довольно давно, но до недавних пор это была некая параллельная реальность, ограниченная миром криптовалют и цифровых токенов. Однако уже в прошлом году инвесторам стали доступны цифровые финансовые активы (ЦФА), стоимость которых привязана к драгметаллам и иным активам. С августа 2023 года вступил в силу закон о цифровом рубле — «третьей форме денег», как его называют в Банке России. По расчетам регулятора, как ранее отмечала в СМИ первый зампред ЦБ РФ Ольга Скоробогатова, граждане и бизнес смогут «по своему желанию» активно пользоваться новой формой национальной валюты начиная с 2025 года. Да и в целом общество ждет токенизация всего и вся. Иными словами, DeFi действительно войдут в каждый дом, как в свое время вошел интернет.

Блокчейн-технологии, или технологии распределенного реестра Distributed ledger technology, DLT), сегодня широко используются государственными структурами, телеком-операторами, авиакомпаниями, в здравоохранении и промышленности. Основная же сфера применения блокчейна — финансовая индустрия, где с его помощью запускаются инновационные продукты, рассказывает управляющий директор — директор лаборатории блокчейн Сбербанка Александр Нам.

По словам технического директора платформы «Атомайз» Дмитрия Булычкова, применение DLT растет в таких областях, как управление логистическими цепями, продажами и системами расчетов в крупных корпорациях, оптимизация контрактных отношений.

Блокчейн также активно проникает в общественную жизнь. К примеру, в публичном секторе DLT применяются при организации ярмарок выходного дня в Москве, в проекте московского правительства «Активный гражданин», в системе дистанционного электронного голосования и сервисе «Документы жилищного учета», отмечают в Департаменте информационных технологий (ДИТ) Москвы.

Преимуществами блокчейна, по словам руководителя Российского центра компетенций и анализа стандартов ОЭСР РАНХиГС Антонины Левашенко, являются прозрачность операций и невозможность внести изменения в уже сделанные записи без ведома участников распределенного реестра. Это делает его привлекательным для совершения сделок, ведения реестров записей, например цифровых записей о праве собственности, отслеживания цепочек поставок. Дмитрий Булычков добавляет к этому создание децентрализованной доверенной среды между партнерами и интегральный эффект — изменение качества самого бизнес-процесса. «Согласованность и стандартизация взаимодействия различных участников бизнес-процесса — ключевое преимущество технологии блокчейн», — считает гендиректор компании «Мастерчейн» Иван Оперчук.

По словам Александра Нама, в финансовой сфере можно выделить два больших плюса блокчейна. Первый — это сокращение количества посредников. Особенно ярко это проявляется на рынке ценных бумаг, где много составляющих инфраструктуры: биржи, брокеры, депозитарии, регистраторы. В результате сделки рассчитываются долго, издержки растут. «И здесь идеально вписывается блокчейн, который позволяет за счет децентрализации убрать лишних посредников», — говорит представитель «Сбера». Второй плюс заключается в том, что с помощью технологий блокчейна можно оцифровать любой актив, произвести его токенизацию. Это увеличивает ликвидность и упрощает доступ к активу.

Одно из наиболее динамично развивающихся направлений применения технологий распределенного реестра — цифровые финансовые активы и утилитарные цифровые права (УЦП). «В ближайшие несколько лет можно ожидать активного развития рынка ЦФА, — считает Дмитрий Булычков. — Этот рынок де-факто начал формироваться лишь в июле 2022 года, а на сентябрь 2023-го уже состоялось более 160 выпусков объемом около 40 млрд руб.».

С технологической точки зрения ЦФА напоминают криптовалюты, но в отличие от них имеют обеспечение, в качестве которого может выступать практически любой как материальный, так и нематериальный актив — промышленные и драгметаллы, энергоресурсы, недвижимость, производственные проекты, долговые инструменты, интеллектуальная собственность, а также денежные обязательства эмитента в валюте, в том числе в рублях.

Этот сегмент регулируется принятым в 2020 году законом «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (закон о ЦФА, 259-ФЗ). За выпуск и осуществление операций с ЦФА отвечают профильные цифровые платформы, включенные в специальный реестр Банка России: на сентябрь в нем было десять компаний — Сбербанк, «Атомайз», «Лайтхаус», «Системы распределенного реестра» (платформа «Мастерчейн»), Альфа-банк, «Токены», Еврофинанс Моснарбанк, СПБ Биржа, «Блокчейн Хаб» и «Национальный расчетный депозитарий» (НРД).

Специалисты прогнозируют, что при должной поддержке государства и регулятора по итогам этого года рынок ЦФА в РФ может достигнуть 60 млрд руб. При этом многие из них считают, что рынок ЦФА не показывает той активности, которую от него ожидали бизнес и государство. «За три года с момента принятия закона в 2020-м должны были появиться сотни, тысячи компаний, которые бы размещали ЦФА на платформах. Но этого не происходит», — говорит исполнительный директор Российской ассоциации криптоиндустрии и блокчейна (РАКИБ) Александр Бражников. Главный недостаток, по словам эксперта, кроется в непонимании правил игры: остается много вопросов по работе операторов, как заходить на платформу, как выпускать ЦФА.

По мнению руководителя направления «Правовое развитие» Центра стратегических разработок Максима Башкатова, одна из ключевых задач — создание у участников рынка ЦФА уверенности в том, что приобретаемые ими активы принадлежат действительно им и не будут отчуждены в силу тех или иных правовых причин. Этот аспект, по словам эксперта, уже учитывается рядом иностранных законодателей, которые для обеспечения максимальной оборотоспособности ЦФА стали приравнивать их с гражданско-правовой точки зрения к ценным бумагам.

Вместе с тем, по словам президента Национальной ассоциации участников фондового рынка (НАУФОР) Алексея Тимофеева, в цифровых финансовых активах участники рынка в числе прочего сегодня видят альтернативный способ для решения тех задач, где раньше использовались традиционные финансовые инструменты, но сейчас это невозможно в силу различных ограничений. К примеру, при привлечении дополнительного финансирования для бизнеса. Как говорит директор дивизиона «Транзакционный бизнес» Сбербанка Сергей Попов, в этом плане ЦФА однозначно выигрывают в скорости и простоте. Организовать выпуск ЦФА, по его словам, компания может достаточно оперативно: для этого нужно сделать несколько кликов в личном кабинете.

«Международный опыт показывает, что во многих странах ЦФА довольно активно внедряются в сфере кредитования, в том числе под залог недвижимости, в страховании, в токенизации цифровых прав на нематериальные активы, — перечисляет заместитель генерального директора Ассоциации ФинТех Дмитрий Ищенко. — С большой долей вероятности мы увидим выпуски ЦФА в указанных сферах в ближайшем будущем и в России». Управляющий директор управления развития секторов экономики и цифровой трансформации РСПП, доцент НИУ ВШЭ Мария Юргелас отмечает также интерес российских компаний к токенизации дебиторской задолженности, что позволяет конкурировать с инструментами классического факторинга.

Несмотря на некоторую схожесть с классическими ценными бумагами, ЦФА являются более гибким финансовым инструментом, отмечает директор по развитию бизнеса компании «Мастерчейн» Сергей Рябов. Они позволяют токенизировать практически любой вид активов, предполагают быстрый выпуск и доступны для эмитентов из сегмента малого и среднего предпринимательства. «За прошлый год мы токенизировали более десяти типов различных активов, включая семь видов драгоценных металлов, квадратные метры недвижимости, долги качественных эмитентов, также запустили корпоративную программу в формате ЦФА», — говорит гендиректор «Атомайз» Екатерина Фроловичева.

«Инструмент ЦФА способен в значительной степени стимулировать активность розничных инвесторов, которые ищут в нем возможность диверсификации портфелей и доходности, — считает директор центра инноваций Альфа-банка Денис Додон. — Мы видим большой спрос на такие инструменты, включая индивидуальные инвестиционные продукты и стратегии, что с ЦФА можно делать гораздо проще и быстрее. Этот сегмент толкнет основную розницу». Корпоративный сектор, по его словам, также ведет себя все активнее и начинает присматриваться к альтернативным способам размещения ликвидности.

Общество пока даже не осознает весь масштаб изменений, которые смогут привнести в мировую экономику DeFi и ЦФА в будущем, полагает руководитель экспертной команды «Лаборатории блокчейн-технологий ChainLab» Ольга Ильина. По ее мнению, эти инструменты полностью трансформируют процесс покупки и продажи товаров и услуг, изменят подход к накоплениям, вызовут бурный рост электронной коммерции и приток инвестиций.

Широкое внедрение децентрализованных финансов могло бы в корне изменить все бизнес-процессы в компаниях, считает завкафедрой «Блокчейн» МФТИ Владимир Горгадзе. Появляется возможность реализовать бизнес-логику любой сложности с использованием самоисполняемых смарт-контрактов — программ на блокчейне, то есть заложить все условия, при которых осуществляются платежи между участниками экономической деятельности.

С точки зрения социально-общественных аспектов цифровых финансов наибольшие последствия может иметь «цифровой след». «Возможность отслеживать цепочки платежей и движение активов, а в случае цифрового рубля — и прозрачность расчетов для Центробанка, снижает вероятность проведения незаконных операций или, по крайней мере, затрудняет их», — говорит заместитель завкафедрой инфраструктуры финансовых рынков НИУ ВШЭ Андрей Столяров.

Маркировка цифровых денег позволит повысить прозрачность и контроль при расходовании бюджетных средств, а также автоматизировать различные операции, например уплату налогов, расщепление или авторасчеты при наступлении любых событий, полагает директор Sk Fintech Hub Павел Новиков.

С другой стороны, внедрение DeFi и денег, имеющих «цифровой след» и позволяющих контролировать все цепочки расходов, вызовет — по крайней мере на первом этапе — недоверие населения: у нас в принципе не особо хорошо относятся к контролю со стороны государства, тем более в таких вопросах как финансы, уверен Андрей Столяров. Однако эксперт надеется, что если государство будет вести себя деликатно и прибегать к отслеживанию цепочек платежей и поставок исключительно при расследовании преступлений, связанных с отмыванием денег, теневой экономикой и финансированием терроризма, то эти страхи со временем пройдут.

Читайте также:

Реклама, ПАО «Сбербанк», erid: 4CQwVszH9pUnKAa5tD4

В современных условиях иммунопрофилактика инфекционных заболеваний в любой момент может стать обязательной.

Опыт пандемии COVID-19 и вспышка ряда других опасных вирусов показала, что государство может в любой момент ввести обязательную вакцинацию практически для всех групп населения. По данным на 17 февраля 2023 года, в России от коронавируса были полностью привиты 54,4% людей, 60,3% населения — одним компонентом вакцины. И хотя вакцинация не была формально обязательной, всевозможные ограничения — например, необходимость сдавать тесты до и после поездок и блокировка социальных карт непривитым — заставили привиться даже тех, кто относился к этой процедуре скептически. В прошлом году рабочая группа Совета Федерации именно под влиянием борьбы с пандемией коронавируса разработала поправки в действующие санитарно-эпидемиологические правила: законодатели предлагают запретить принимать в школы и детские сады непривитых детей.

В регионах, где начали циркулировать другие известные опасные вирусы, по сути, также вводятся методы обязательной иммунопрофилактики. Например, после того как в Дагестане за последние два года сложилась устойчивая циркуляция полиомиелита, в регионе объявили туровую вакцинацию (введение дополнительной дозы) детей с трех месяцев до девяти лет включительно.

Объективно вакцинация для детей всегда была обязательной, напоминает кандидат медицинских наук, врач-инфекционист, главный врач «Инвитро-Сибирь» Андрей Поздняков: «Для посещающих детские образовательные учреждения отказ от прививок возможен только при наличии медотвода, в противном случае дети и так могут не допускаться до занятий».

Для взрослых обязательной вакцинации нет. Инициаторами прививок, как правило, являются сами пациенты. Причем многие даже не знают, что им положены бесплатные вакцины: например, согласно приказу Минздрава № 1122н от 6 декабря 2022 года, ревакцинация от дифтерии и столбняка проводится каждые десять лет, до 55 лет — вакцинация от гепатита В ранее не привитым, до 35 лет — от кори, после 60 положена прививка от пневмококка для пациентов с хроническими заболеваниями легких и ежегодная вакцинация от гриппа.

Такая ситуация не только в России, отмечает профессор Школы системной биологии Университета Джорджа Мейсона (Фэрфакс, Вирджиния, США), эксперт научного совета сети клиник «Атлас» Анча Баранова. В США, например, по ее словам, если человек хочет пройти вакцинацию, он сдает титры антител и ему могут сделать прививку по страховке. «Но могут и не сделать: это зависит от его страховой компании, а они очень разные», — уточняет Анча Баранова.

Обязательная вакцинация для людей всех возрастов может вернуться в любой момент даже без введения законодательных поправок, уверен Андрей Поздняков: «Это произойдет, если, например, накопится большое число людей, не прошедших вакцинацию от заболеваний, передающихся воздушно-капельным путем».

Опыт стран бывшего СССР показывает: когда плановая вакцинация прерывается, такие инфекции, как корь, вирусный полиомиелит, дифтерия, возвращаются, а добровольная вакцинация становится обязательной.

Введение всеобщей обязательной вакцинации возможно и при появлении нового вируса второй группы патогенности (относятся к группе безусловно опасных), например птичьего гриппа, который начнет передаваться от человека к человеку, или новый вариант коронавируса, говорит Андрей Поздняков.

Схема введения безусловно обязательной вакцинации давно отработана в регионах, где есть природные очаги особо опасных инфекций (таких как сибирская язва и холера), и легко может быть масштабирована в случае возникновения угрозы глобального поражения с высоким процентом пациентов с тяжелыми формами заболевания и большим количеством летальных исходов, отмечают эксперты.

Если происходит вспышка заболеваемости, прививают всех без исключения.

По национальному признаку

Первый международный календарь вакцинации, предусматривающий прививки от шести инфекционных заболеваний, был разработан Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) в 1961 году. К 1990 году в мире от различных заболеваний было привито 80% детей.

Благодаря массовой вакцинации удалось полностью искоренить натуральную оспу — победа над ней была объявлена в 1980 году, и к 1988 году удалось на 99% снизить количество случаев вирусного полиомиелита (в четырех регионах мира он был ликвидирован полностью).

Долгосрочными заслугами массовой вакцинации считается снижение детской смертности и в целом увеличение продолжительности жизни, отмечает Анча Баранова. В каждой стране, входящей в состав ВОЗ, есть свой Национальный календарь профилактических прививок (НКПП), которые включают прививки от опасных и быстро распространяемых инфекций, рекомендованные ВОЗ, и являются обязательными для вакцинации детей. При этом НКПП разных стран отличаются по количеству и составу вакцин. Самый полный Национальный календарь вакцинации —17 вакцин — в Великобритании, в США — 16, в Германии — 15. Российский НКПП на сегодняшний день предусматривает бесплатную вакцинацию от 12 инфекций: туберкулеза, гепатита B, пневмококковой инфекции, коклюша, дифтерии, столбняка, полиомиелита, гемофильной инфекции, кори, краснухи, паротита и гриппа.

В России, США и европейских странах вирусный ландшафт примерно одинаков, говорит Анча Баранова. При этом, по ее словам, на состав национальных календарей прививок влияют другие, в частности экономические, факторы.

Впрочем, в ряде российских регионов действует региональный календарь профилактических прививок. Так, в Москве можно дополнительно сделать прививку от ротавируса, ветряной оспы, гепатита А и вируса папилломы человека (ВПЧ), а на Сахалине и в Челябинске — прививку от ВПЧ.

Также существует Календарь профилактических прививок по эпидемическим показаниям, в рамках которого вакцинация проводится при угрозе возникновения тех или иных заболеваний. Решение о необходимости вакцинации по эпидпоказаниям принимает главный государственный санитарный врач на уровне Федерации или региона.

Кроме того, в России разработана Стратегия расширения национального календаря профилактических прививок до 2035 года, которая, в частности, предполагает включение в НКПП вакцины от менингококковой инфекции, заболевание связано с высокой летальностью и инвалидизацией.

Как ранее заявляли в Минздраве РФ, отечественные вакцины занимают более 90% всех закупаемых наименований НКПП.

Однако сегодня перед российскими разработчиками и производителями вакцин стоит задача как совершенствования имеющихся препаратов, так и создания более современных вариантов вакцин, в частности многокомпонентных, которые защищают сразу от нескольких инфекций, отмечают эксперты.

Так, например, летом 2022 года, когда один из американских производителей заявил о планируемом прекращении поставок имеющих аналоги в России вакцин от ветряной оспы, краснухи, кори и паротита, в профессиональном сообществе возникло опасение дефицита прививок. В Минздраве тогда заверили, что геополитическая ситуация не окажет негативного влияния на доступность вакцинации в РФ.

Отечественные производители, от которых ждут импортозамещения препаратов, напоминают, что разработка новых вакцин — процесс небыстрый. Необходимо форсировать переход на полный цикл производства зарубежных вакцин в России, считают эксперты. Компания «Нанолек», в частности, в несколько этапов, начиная со стадии вторичной упаковки, осуществляла трансфер технологии производства французской многокомпонентной вакцины для профилактики пяти опасных детских заболеваний (коклюша, дифтерии, столбняка, полиомиелита и заболеваний, вызываемых гемофильной палочкой, — менингит, септицемия, пневмония, эпиглотит и др.). На стадии вторичной упаковки и выпускающего контроля находится локализация импортной вакцины против менингококковой инфекции. Производство 2,2–3,5 млн доз в год должно полностью обеспечить потребность в препарате для детей первых лет жизни. Следующим этапом станет переход к асептическому розливу.

Сейчас эта вакцина поставляется для нужд Календаря профилактических прививок по эпидемическим показаниям. Но из-за ухудшения эпидемиологической ситуации и с учетом опережения плана по локализации производства рабочая группа Минздрава предложила начать вакцинацию от менингококковой инфекции в 2024 году (на год раньше запланированного) уже в рамках нацкалендаря.

Включение прививки от менингококковой инфекции в НКПП позволит снизить затраты здравоохранения: по данным Детского научного центра инфекционных болезней, расходы на лечение одного ребенка с генерализованной формой менингококковой инфекции в 2021 году составили 17,5 млн руб.

В рамках импортозамещения отечественные производители реализуют и собственные проекты. Так, в 2019 году холдинг «Нацимбио» госкорпорации «Ростех» вывела на российский рынок четырехвалентную противогриппозную вакцину, которая в том же году стала доступна в рамках НКПП. Другая разработка «Нацимбио» — комбинированная вакцина против кори, краснухи и паротита — с 2021 года применяется в рамках НКПП. Полисахаридная вакцина для профилактики менингококковой инфекции с 2021 года доступна в рамках Календаря профилактических прививок по эпидпоказаниям.

Наряду с риском нехватки вакцин эксперты отмечают и вероятность их перепроизводства. «Цикл производства вакцин длительный, а сроки поставки в медучреждения крайне сжаты. Поэтому приходится приступать к выпуску препаратов до того, как заказчик сформирует и оформит контрактом свою потребность», — говорят эксперты «Нацимбио».

Трудности с финансовым обеспечением сохраняются даже у реализованных проектов, добавляет председатель правления Ассоциации фармацевтических производителей ЕАЭС (АФПЕАЭС) Алексей Кедрин: «Для производителей важны гарантии сбыта произведенных вакцин, но на сегодняшний день они отсутствуют». В ассоциации отмечают недофинансирование календаря на 2023 год, а также 2024–2025 годов. АФПЕАЭС предлагает изменить формирование бюджета таким образом, чтобы потребности на закупку вакцин были заранее фиксированы под расходные обязательства. И призывает обеспечить 100%-ное финансирование НКПП (в том числе увеличить бюджет на 1,44 млрд руб. в 2023–2025 годах, что связано с необходимостью обеспечить вакцинами около 1,3 млн детей) и внести изменения в процедуру сбора заявок.

Кроме того, необходимо изменить сроки размещения тендеров на вакцины из НКПП, считает Алексей Кедрин. Это возможно, если заключать долгосрочные (на два-три года) контракты с возможностью смещения сроков поставок вакцин с третьего-четвертого кварталов на первый-второй кварталы.

За долгосрочное планирование выступают и в «Нацимбио», где отмечают уже имеющиеся позитивные изменения. Так, с 2022 года поставки вакцин от гриппа осуществляются по двухлетнему контракту. «Надеемся, что такая система работы будет распространена и на другие вакцины НКПП, так как она значительно снижает риски перебоев», — отмечают в холдинге.

Наиболее перспективными, по мнению экспертов АФПЕАЭС, являются долгосрочные договоры в виде специальных инвестиционных контрактов на поставки вакцин (СПИК) или контракты со встречными инвестиционными обязательствами (офсеты), поскольку они подразумевают локализацию производства в России. «Для государства это важно потому, что процент локализованных предприятий связан с обеспечением пациентов необходимыми препаратами, а для фармбизнеса это гарантия бесперебойных поставок своей продукции», — подчеркивает Алексей Кедрин.

Как сохранить бизнес и эффективность на рынке цемента в новых условиях, рассказал генеральный директор компании «Цементум» (ранее – Holcim Russia) Максим Гончаров.

— По оценкам «Союзцемента» и СМПРО, потребление цемента по итогам года может снизиться на 10–20% ввиду падения спроса на жилую и коммерческую недвижимость и заморозки старта ряда новых проектов. Насколько это серьезный вызов для производителей стройматериалов?

— Ситуация не столь однозначная, как говорит официальная статистика, которая, как правило, дает усредненную оценку. Рынок стройматериалов, в том числе цемента, действительно напрямую зависит от строительного рынка. Однако отрасль очень сильно дифференцирована в зависимости от географии, локального соотношения гражданского, промышленного и инфраструктурного строительства и производителей стройматериалов.

Например, на Дальнем Востоке в марте этого года производство цемента выросло на 18% относительно марта 2022 года. В апреле в Центральном федеральном округе (ЦФО), на который приходится 30% потребления цемента, отгрузки цемента железнодорожным транспортом увеличились на 28% по отношению к апрелю прошлого года. И этот показатель продолжает расти: только за первую неделю мая отгрузки железнодорожным транспортом в ЦФО выросли на 43% относительно того же периода годом ранее.

Цементные заводы нашей компании, ориентированные в основном на ЦФО, Приволжский, а также отчасти Северо-Западный федеральные округа, продолжают работать с практически полной — более 90% — загрузкой мощностей и реализуют весь произведенный объем цемента.

­– С какими проблемами столкнулось производство цемента в связи с санкциями?

— Поменялось все — логистика, сроки поставки, базы поставщиков. Серьезная проблема — поддержание надлежащего технического состояния оборудования. Ведь большинство современных цементных заводов в России в свое время приобретались под ключ в Германии, Дании, Франции. Китайские заводы стали появляться относительно недавно, и их пока не так много. Так вот, поставки запчастей из Европы сегодня стремятся к нулю. За оставшиеся возможности идет серьезная борьба. Причем сложности с логистикой начались еще на фоне пандемии. В целом запчасти для цементных производств с начала пандемии по настоящее время подорожали на 40–70%.

Поэтому мы, например, уже три года назад начали искать другие источники поставки запчастей, стали использовать принцип обратного инжиниринга — когда те или иные детали полностью копируются на чертежи, а заказы размещаются у других производителей. Если раньше мы около 70% запчастей везли из стран Евросоюза, то теперь такая же доля приходится на Китай, Индию, Турцию и другие азиатские страны.

Отдельные незаменимые элементы приходится доставать из Европы. Так, в России совсем нет машиностроительного производства для заводов сухого способа производства цемента — печей, редукторов. Все это закупается за рубежом. Устранение этого пробела является одним из приоритетов для индустрии. Эти потребности мы отразили в совместном программном документе «Союзцемента», представленном недавно в Минпромторг.

Еще одним сложным моментом стал переход на российское программное обеспечение. Как филиал крупной международной компании в прошлом, мы пользовались «общим зонтиком», включая основную систему интеграции корпоративных процессов ERP-SAP, логистические, производственные, кадровые приложения, программы для отчетности и аудита. Сейчас необходимо за короткий срок полностью перейти на локальные аналоги.

— Практически все мощности четырех крупнейших игроков с иностранным участием, работавших в России, включая вашу компанию, в том или ином формате остались в стране. Как дался этот переход?

— На фоне геополитических перемен наши акционеры (швейцарская Holcim Group) сначала планировали полностью уйти с российского рынка, продав здесь дочерние предприятия. Однако потом было принято решение передать активы и управление компании российскому менеджменту.

Идет процесс формализации этой процедуры с Минпромторгом РФ и с бывшими акционерами. Разрешение Федеральной антимонопольной службы уже получено. Теперь мы полностью российская компания и работаем под новым брендом — «Цементум». Все остальное — команда, заводы, клиенты и поставщики — осталось неизменным. Компания продолжает в полном объеме выполнять свои обязательства и участвует в реализации ключевых нацпроектов.

При этом в процессе передачи активов мы столкнулись с рейдерской атакой. Так, летом прошлого года стало известно о незаконных попытках перерегистрации нашей компании. Благодаря оперативному обращению в Минпромторг, Федеральную налоговую службу, администрации регионов присутствия компании и правоохранительные органы нам удалось получить своевременную поддержку. Действуя исключительно в правовом поле, нам удалось заблокировать все действия недружественной стороны.

— Что вы предприняли?

— В кратчайшие сроки мы инициировали встречный иск в Арбитражном суде Московской области о признании незаключенным договора цессии, посредством которого предпринималась рейдерская атака. В конце февраля этого года, рассмотрев все доводы и доказательства, представленные «Холсим Россия», суд постановил признать этот договор ничтожным. В установленный законом срок решение суда вступило в силу и не было оспорено другой стороной. Так что сейчас все встало на свои места.

Параллельно существенных положительных подвижек удалось добиться по еще шести судебным производствам, которые были инициированы ранее неизвестными нам юрлицами, обвинившими компанию в неисполнении договоров поставки и требующими возмещения средств на общую сумму около 2,5 млрд руб. По всем делам суды оставили исковые заявления без рассмотрения — никто из истцов ни разу не явился ни на одно заседание. Мы также подали встречные иски ко всем задействованным в этих историях компаниям, чтобы доказать отсутствие любых отношений с ними. На сегодня все шесть наших исков уже удовлетворены Арбитражным судом города Москвы, так что этот вопрос тоже можно считать закрытым.

— Какие первоочередные задачи сейчас стоят перед вашей компанией?

— На стратегическом уровне основная задача — продолжение диверсификации бизнеса. Около трех лет назад компания начала реализацию кластерной стратегии, которая заключается в расширении линейки продуктов с более высокой добавленной стоимостью на основе цемента собственного производства — сухих строительных смесей, железобетонных изделий (ЖБИ), специализированных бетонов (СПФБ). В результате сегодня мы уже имеем достаточно прочные позиции во всех этих сегментах рынка. Кроме того, мы продолжим развивать традиционный для нас бизнес в сфере нерудных материалов.

В связи с этим у нас запланирована обширная инвестиционная программа до 2028 года. В частности, в этом году планируется перезапуск Воскресенского цементного завода, инвестиции в проект которого составили свыше 1,5 млрд руб., в июле на базе этого предприятия состоится в том числе запуск производства сухих смесей (540 млн руб. вложений). Летом также намечен запуск завода по производству щебня в карьере Шокшинский кварцит (711 млн руб.). Осенью планируем открыть завод ЖБИ в Щурово (353 млн руб.). Кстати, как раз в Щурово мы в ближайшее время будет запускаем линию по использованию альтернативного топлива.

— Альтернативное топливо тоже входит в сферу интересов компании?

— Да, это очень перспективное направление, которое является сопутствующим по отношению к нашему основному производству. У нас есть технология, которая позволяет применять альтернативное топливо — так называемые хвосты — ту часть твердых коммунальных отходов, которая после сортировки и сепарации не подлежит вторичной переработке. На сегодняшний день мы замещаем альтернативным топливом около 17% природного газа. Эта технология признана наилучшей доступной как в России, так и на международном уровне. Что раньше шло на полигоны, загрязняя окружающую среду, мы используем как топливо для печей, где оно, во-первых, вырабатывает тепло, а во-вторых, в процессе химической реакции становится частью клинкера — полупродукта для производства цемента. Эта полностью безотходная технология применяется на заводах в Ферзиково и в Щурово. С 2015 года только в Ферзиково утилизировано более 300 тыс. тонн альтернативного топлива, что сопоставимо по объему с небольшим мусорным полигоном.

— Можно сказать, речь идет об экономике замкнутого цикла?

— Совершенно верно. Цементная индустрия может стать одним из основных переработчиков и потребителей остатков сортировки ТКО, промышленных и строительных отходов. Так, доменные шлаки от предприятий металлургии, золы от ТЭЦ в достаточно большом количестве служат сырьем, добавками для производства цемента.

Наша инвестиционная программа предусматривает увеличение помольных мощностей на всех предприятиях, что даст возможность использовать золы и шлаки в качестве минеральных добавок, увеличивая долю выпуска добавочных цементов. Это позволит значительно нарастить объем производства цемента в короткие сроки без существенных вложений. Такие инициативы активно поддерживаются правительством России в рамках федерального проекта «Экономика замкнутого цикла».