Директор по развитию интернет-эквайринга и альтернативных методов оплаты QIWI Ришат Аббазов — о популярности сервисов для онлайн-платежей и о том, по каким критериям бизнес выбирает провайдера.

Спрос на интернет-эквайринг начал интенсивно расти более пяти лет назад, когда стали активно появляться интернет-магазины и иные сетевые сервисы, требующие дистанционного приема платежей. Процесс резко ускорился три года назад, во время пандемии, когда огромное число потребителей перешло на удаленную работу, были закрыты многие торговые точки. Обороты интернет-эквайринга в России тогда выросли, по нашим оценкам, в пять-шесть раз; доля интернет-эквайринга на рынке эквайринга в целом увеличилась при этом примерно с 20 до 40%. Со снятием карантинных мер обороты по интернет-платежам упали, но не сильно — люди распробовали удобство дистанционных сервисов и продолжали активно ими пользоваться.

В отраслевом разрезе помимо интернет-магазинов и маркетплейсов рост расчетов через интернет наиболее ярко был виден в сфере образования, HoReCa, транспортных услуг, доставки еды и товаров.

Всплеск интереса к интернет-эквайрингу наблюдается и в последнее время — после введения в отношении России западных санкций. При этом мощных драйверов роста было сразу несколько.

Во-первых, это сложности самого бизнеса, прежде всего малых торговых предприятий — в условиях экономического спада и снижения платежеспособного спроса населения их доходы падают, приходится экономить. Многие отказываются от аренды, полностью уходя в онлайн, что, очевидно, требует подключения систем интернет-платежей, а заодно способствует снижению посещаемости торговых центров, которая и без того существенно упала из-за ухода западных брендов и резкого сокращения репертуарного ассортимента кинотеатров. В итоге и те компании, которые ранее делали ставку на офлайн-продажи, начинают активнее развивать интернет-торговлю.

Второй момент также связан с экономией. Интернет-эквайринг гораздо дешевле традиционного, его не нужно обеспечивать «железом», покупать или брать в аренду POS-терминал, который еще необходимо обслуживать. Все гораздо проще: система находится либо на смартфоне, с которого любой продавец может отправить покупателю на телефон ссылку для оплаты, либо просто QR-код, который ведет на платежную форму интернет-эквайринга.

Третий фактор, который повышает интерес к интернет-эквайрингу, — активизация «частной инициативы». Сейчас мы фиксируем значительный приток самозанятых — налог на профессиональный доход из пилотного эксперимента в нескольких регионах превратился в действительно массовую практику. Если раньше эти люди использовали наличные или переводы с телефона на телефон, то, став самозанятыми, получили возможность использовать эквайринг. Помимо них есть целый пласт продавцов, которые торгуют в соцсетях или на маркетплейсах и которые также раньше пользовались обычными переводами между физлицами, но с ростом оборота стали регистрировать ИП или ООО. Здесь, как и в случае с самозанятыми, процесс, безусловно, стимулируется усилиями Федеральной налоговой службы, которая уже даже блогеров успешно привлекает за неуплату налогов.

Даже если речь идет о переводах между физлицами, здесь тоже наблюдается значительный рост переводов с использованием интернет-эквайринга через площадки типа «Авито» — тот же уход западных брендов стимулирует и торговлю бывшими в употреблении товарами этих марок.

Рост спроса на интернет-эквайринг, в свою очередь, стимулирует развитие этой отрасли, соответствующие продукты постоянно совершенствуются, появляются новые. В немалой степени этому способствуют потребители данных услуг — они начинают все лучше разбираться в предлагаемых решениях, становятся более требовательными.

Мы, в том числе при участии телеграмм-канала РБК, в течение нескольких месяцев изучали приоритеты пользователей интернет-эквайринга в части требований, которые они предъявляют к данному сервису, и готовы на качественном уровне обобщить результаты этих опросов.

Как правило, первое, на что смотрят клиенты при выборе провайдера интернет-эквайринга, — это цена. Комментарии здесь, наверное, излишни, но отмечу два момента. С чисто технической точки зрения в целом себестоимость услуг для всех эквайеров примерно одинаковая, разница в ценах объясняется нормой прибыли, которую закладывает эквайер, и набором сервисов. При этом довольно часты случаи, когда клиенты готовы платить больше — именно из-за набора и качества сервисов.

Второе — это простота интеграции, данное требование в современных условиях обязательно. Особенно для микробизнеса и ИП, в этих сегментах многие компании даже не имеют в штате технических специалистов, но часто им нужно оперативно подключить платежные решения.

Третье, на что обращают внимание клиенты, — удобство продукта для пользователя: зайдя на платежную форму, он не должен думать, как ему осуществить платеж, получить данные.

Далее идет безопасность, причем данный параметр в последнее время становится все важнее, для многих он даже выходит на первое место. Причина понятна: в интернете огромное количество мошенников, вы можете столкнуться и с фальшивыми платежными формами, и с иными способами воровства денег. Отмечу, что здесь очень важно выбирать партнера-эквайера, который отвечает всем требованиям безопасности, например, очень важна защищенность систем от DDOS-атак.

Еще один существенный момент — программы лояльности. У любого эквайера — огромная база пользователей, и он может использовать ее, чтобы помочь условному магазину привлекать клиентов. Это особенно важно на старте бизнеса. Скажем, банк может включить его в свою программу кешбэка. А агрегатор или маркетплейс — они зачастую технически совершеннее банков — предложить на выбор несколько подобных программ от разных банков.

Очень важным для многих клиентов является наличие в продукте нишевых решений, специальных надстроек над ядром системы. Специфика есть в каждой отрасли, и такие продукты, учитывающие особенности того или иного бизнеса, сильно упрощают взаимодействие с системой, помогают пользователям работать качественнее, оперативнее и стабильнее.

Таким образом, набор базовых требований клиентов к провайдерам услуг интернет-эквайринга довольно понятен и в целом не особо велик. И довольно несложно при выборе эквайера составить некий чек-лист, определить лично для себя приоритеты и посмотреть рыночные предложения.

Почему же бизнесмены все-таки меняют провайдеров, причем это распространенная практика?

Ответ тоже прост: наряду с описанными и в общем-то формально проверяемыми критериями существуют и плохо формализуемые — их можно проверить только на практике, в процессе работы. Главный из них — качество коммуникации эквайера с клиентом. Обратная связь очень важна: даже в самой совершенной системе могут возникать проблемы — ошибочно проведенные платежи, неправильное заполнение форм платежей и отчетности, документов для налоговой, не говоря уже о чисто технических вопросах. И для компаний, особенно торгово-сервисных, очень важно, чтобы их сотрудник мог, условно говоря, посреди ночи позвонить эквайеру и сказать: «У меня такая-то проблема». И ему сразу ответят и помогут оперативно ее решить. Это сейчас ключевой фактор, и именно качество коммуникации — главная причина, по которой бизнесмены из поставщиков интернет-эквайринга со сравнимым набором и качеством остальных сервисов выбирают тех, у кого тарифы выше, но при этом обратная связь работает лучше.

Группа компаний QIWI предоставляет платежные и финансовые сервисы в России и странах СНГ, обслуживает более 29 млн пользователей и мерчантов.

В 2021 году группа объединила продукты для бизнеса в отдельное направление — QIWI Business, в периметре которого развиваются кастомизированные сервисы для нишевых рынков, малого и среднего бизнеса, массовых выплат самозанятым, интернет-эквайринг, эмиссия банковских карт и комплексные white label решения.

Как сегодня развивается российская химическая отрасль, рассказал глава химического холдинга и генеральный директор «Башкирской содовой компании» и Березниковского содового завода Эдуард Давыдов.

— Как вы оцениваете в целом состояние химической промышленности России?

— Учитывая то, на что был сделан расчет санкционной политики, наша промышленность показала устойчивость к большинству рисков. У западных стран активно закупались химические продукты, оборудование, комплектующие, технологии — санкции оборвали поставки этих товаров. Значимые для экономики крупнотоннажные и среднетоннажные химические производства могли остановиться из-за отсутствия добавок и катализаторов, если бы не альтернативные поставщики дружественных стран и развивающиеся отечественные проекты «малотоннажки».

С такой ситуацией столкнулось производство ПВХ, входящее в наш химический холдинг и являющееся одним из лидеров в сегменте: с весны 2022 года поставки в Россию необходимых аддитивов, инициаторов полимеризации западные страны заблокировали. Это привело к снижению нагрузок в выпуске продукции. Благодаря оперативной настройке нового канала поставок инициатора из КНР мы возвращаемся к прежним объемам производства. Подобные трудности испытало большинство компаний, у которых были долгосрочные связи с европейскими поставщиками.

— Обязательно ли снова искать решения в сфере импорта?

— Стратегическими вопросами, решение которых влияет на технологический суверенитет нашей страны, заниматься нужно самим. А именно — развитием производств малотоннажной и среднетоннажной химии, производством продукции, имеющей критическое значение для обеспечения полимерной промышленности, нефтепереработки и нефтехимии, освоением инновационных видов продукции. Химическая промышленность — базовая, востребованная всеми другими отраслями хозяйства.

Нельзя забывать про человека труда. Одно новое рабочее место в химической отрасли создает восемь новых мест в других секторах экономики.

— Каким образом отдельные предприятия могут быть вовлечены в решение отраслевых задач?

— Разрозненности можно противопоставить кооперационные связи для восстановления производственных цепочек химической отрасли.

Сегодня со стороны Минпромторга России предпринимаются все усилия для оперативного решения вопросов импортозамещения наиболее востребованных продуктов. И самое главное, есть понимание, что нужно развивать крупные центры химической отрасли с цепочками взаимосвязанных производств.

Согласно утвержденной Стратегии развития химического и нефтехимического комплекса на период до 2030 года, в качестве приоритетных инструментов государственной поддержки при строительстве новых и модернизации действующих производств обозначены механизмы кластерного развития. Модель кластера наиболее эффективна особенно в случаях наличия сложных производственных цепочек: сырьевая база, производства первого передела, производства высокого передела, реализация произведенной продукции. Можно сказать, что кластерный механизм — ключевой фактор развития химпрома.

— Именно по такому пути идет ваш холдинг?

— Абсолютно. Находясь в постоянных консультациях с Минпромторгом РФ, мы двигаемся именно в этом направлении. В рамках кластерного подхода мы имеем возможность максимально рационально использовать все ресурсы. Побочный продукт одного производства зачастую является сырьем для другого. В итоге достигается большая синергия взаимодействия химических производств.

Еще один плюс кластеров — возможность создания гибких линий, которые в зависимости от потребности смогут производить пять–десять различных видов продукции. У нас в группе фактически созданы содовый, титановый, нефтехимический кластеры, а также кластер минеральных удобрений. В содовом производстве мы уже запустили линию по переработке дистиллерной жидкости. Получаем ценный продукт — хлористый кальций, а плюс еще и рекультивант. На одном из наших предприятий этой весной получена первая партия качественного минерального удобрения. При этом мы оптимизировали схему восполнения аммиака на другом предприятии и уже не возим аммиачную воду, а готовим ее на соседнем предприятии. По сути, благодаря созданию единой вертикальной структуры мы снижаем текущие издержки за счет объединения и оптимизации различных технологических и организационных процессов (от выстраивания общей логистической схемы и внедрения единых систем менеджмента качества до сокращения числа управленческих и вспомогательных функций). Одновременно с этим единая система производства и продаж становится более адаптивной к требованиям рынка, ускоряется процесс вывода новых продуктов с требуемыми параметрами качества, увеличивается технологический и конкурентный потенциал компаний, входящих в вертикально интегрированную структуру.

Мы активно развиваем научно-продуктовый центр, который сосредотачивает свои усилия на поддержке бизнеса — в части совместной разработки будущих продуктов с учетом потребностей клиента, подбора продуктов, их технологическое сопровождение и внедрение. Большую роль сыграет взаимодействие научно-продуктового центра с продуктовыми центрами клиентов в совместных разработках перспективных продуктов, а также для того, чтобы обеспечить функциональные особенности продукта по требованиям потребителя. «Интеллектуальное ядро» центра — НИОКР. По каждому кластеру должны вестись исследования и разработки технологий, в том числе чтобы задействовать сырьевые компоненты внутри кластера. Также научно-производственный центр будет задействован в разработке технических регламентов и стандартов продукции, нормативно-технической базы новых продуктов, формировать защитные барьеры от недобросовестных поставщиков.

В целом по таким аспектам мы будем работать, решая ровно те задачи, которые ставит перед нами рынок. Наша цель — способствовать экономическому развитию страны, основываясь на принципах конкурентоспособной рыночной экономики.

Наша компания — один из крупнейших глобальных химических холдингов, ведущий производитель ключевой продукции, востребованной в разных отраслях. Собственные технологии предприятий, входящих в холдинг, могут составить конкуренцию зарубежным производствам.

— Есть ли сегодня условия для подъема химиндустрии?

— Акцент на развитии именно химической отрасли позволяет сделать мощный и быстрый рывок вперед. Напомню, что модернизация отрасли в 1950–1960-е годы дала мощнейший толчок к развитию всей экономики нашей страны. Ресурсами Россия по-прежнему богата, а наши молодые химики регулярно входят в рейтинги наиболее перспективных молодых ученых. У России есть все шансы вновь стать лидирующей химической страной.

В условиях новых экономических реалий растет роль электронных торговых площадок (ЭТП) как места встречи продавца и покупателя. Речь идет не только о корпоративных закупках, но и сделках с участием частных лиц.

Санкционная политика западных стран вымыла с рынка значительное количество старых участников с их товарами и услугами, потребности заказчиков привычными способами больше не закрываются, компании и организации вынуждены приспосабливаться к новым реалиям, отмечается в осеннем исследовании рынка электронных закупок «Эксперт РА» и «Эксперт Бизнес-Решения». На первый план выходят иные, чем ранее, мотивы: быстрая замена старой номенклатуры закупаемых импортных товаров новой, отечественной; диверсификация базы поставщиков и исполнителей; оперативная оценка новых контрагентов. Все это могут обеспечить электронные торговые площадки.

На первом этапе развития индустрии ЭТП в России участники сегмента в основном специализировались на торгах в рамках процедур банкротства, проведение которых жестко регламентируется законодательством, и лишь позднее занялись обычными коммерческими сделками. До недавнего времени российские ЭТП не особо ориентировались на розничных клиентов, но в последние годы они стремятся изменить ситуацию. По словам коммерческого директора МЭТС Алексея Китова, с точки зрения организации навигации, качества интерфейса и полноты раскрытия информации крупные ЭТП сейчас не уступают маркетплейсам, в том числе в плане представленной на площадках номенклатуры товаров.

Основное отличие торгов на ЭТП — высокий уровень защищенности участников сделки. Такие площадки изначально создавались под регулируемые государством продажи, к ним предъявляются повышенные требования в части кибербезопасности, устойчивости к нагрузкам, как правило, все объекты на площадках имеют свою легитимную историю, отмечает председатель комитета «Деловой России» по организации торгов Андрей Степаненко.

Коммерческие онлайн-продажи давно перешли для ЭТП из разряда экзотики в рутинные процессы: автомобили, спецтехнику, квартиры, земельные участки, электронику, мебель можно продавать и приобретать на электронных торговых площадках, хотя товары стоимостью меньше 50 тыс. руб. скорее предназначены для прямой продажи без торгов, рассказывает представитель «Деловой России»: «Не могу даже назвать, чего сегодня нельзя было бы купить на торгах на электронных площадках».

Теоретически на ЭТП можно торговать любыми товарами и услугами, но на практике продавцам и покупателям, разумеется, необходимо оценивать, насколько это целесообразно. При выборе типа товара или актива для продажи или покупки на электронной площадке важно учитывать несколько факторов, говорит вице-президент по развитию бизнеса в Европе и СНГ корпорации Unex Алексей Улитенко: «Прежде всего, необходимо убедиться, что товар или актив можно легко продать на ЭТП и что рынок спроса на этот тип товара или актива стабильный». Кроме того, по словам эксперта, нужно учитывать юридические и финансовые аспекты — наличие всех необходимых документов, ограничения на продажу и риски, связанные с продажей или покупкой данного типа товара или актива. Некоторые типы товаров или активов могут быть нежелательны для продажи на ЭТП: например, если они с браком, имеют сомнительную историю, законность их продажи может вызывать вопросы.

В то же время ЭТП и маркетплейсы имеют ряд существенных отличий. И продавцам, и покупателям следует четко понимать свои цели и пожелания, прежде чем принимать решение, где именно предлагать или искать товары и услуги. «ЭТП позволяют обеспечить равный доступ, необходимый уровень конкуренции и определенные правила проведения торгов. Это важно для торговли любым видом услуг, где нужно оценивать нематериальные показатели, методики, опыт, профессиональные компетенции», — отмечает член совета директоров аудиторско-консалтинговой сети FinExpertiza Агван Микаелян. Для торговли же конкретными товарами, обладающими характерными потребительскими свойствами, по его мнению, больше подходят маркетплейсы.

Маркетплейс можно сравнить с гигантским супермаркетом, в котором покупатель может купить практически любой товар, иногда даже не зная, кто конкретно его продает, тогда как ЭТП — это место знакомства продавца с покупателем, где покупатель выбирает продавца, а продавец — покупателя, говорит управляющий партнер юридической фирмы Laarts Вероника Казакевич: «То есть маркетплейс — это место выбора товара, а ЭТП, скорее, место выбора поставщика». На маркетплейсе, по ее словам, условия продажи товара одинаковы для всех продавцов и покупателей, в то время как на ЭТП закупщик имеет возможность разместить собственный проект договора и условия его заключения.

Если вы ищете гарантии законности и прозрачности сделок, лучше выбрать ЭТП, если же вам нужны широкие возможности выбора и доступные цены, то оптимальным вариантом будут маркетплейсы, считает Алексей Улитенко.

В отличие от ЭТП, где значительная часть сделок — регулируемые банкротные торги, в случае с маркетплейсами речь идет исключительно о частных сделках, и они сами предлагают собственные критерии чистоты продаваемых объектов, замечает представитель «Деловой России» Андрей Степаненко: «Эти критерии не всегда работают: не редки случаи, когда размещается объявление по продаже условной дачи по адресу, на котором данного объекта нет». Безусловным плюсом маркетплейсов с историей, по его словам, является обширная аудитория, хотя крупные ЭТП сегодня также используют этот ресурс маркетплейсов, дублируя на них объявления о продаже.

«Я бы рекомендовал использовать преимущественно ЭТП для всех типов сделок, где речь идет о более-менее крупных суммах, то есть потенциально — более высокой вероятности юридического оспаривания контракта», — советует Алексей Китов. Подобные конфликты, по его словам, редко возникают при суммах менее 100 тыс. руб., а вот начиная с полумиллиона соответствующие риски уже определенно стоит иметь в виду.

Отличия между маркетплейсами и ЭТП связаны еще и с тем, что маркетплейсы заинтересованы в росте объемов продаж на собственной площадке, предлагают продавцам очень ограниченный доступ к базам данных о покупателях или вообще не дают его, тогда как электронная торговая площадка позволяет покупателям информировать рынок о своих потребностях, а продавцам дает возможность с помощью специальных сервисов и алгоритмов найти своего покупателя, считает проректор по научной работе Финансового университета при правительстве РФ Светлана Солянникова. Кроме того, ЭТП могут предоставлять участникам торгов набор финансовых услуг: банковскую гарантию, обеспечительный платеж, кредиты, консалтинговые услуги и юридическое сопровождение.

По мнению Светланы Солянниковой, продавцам стоит выбирать маркетплейсы, если необходимо реализовать товары, на которые есть стабильный или высокий спрос, — механизм продаж на маркетплейсе работает как поисковый алгоритм для пользователя, четко понимающего свои цели. Либо в случаях, когда нужно выйти на продажи с небольшой партией товара для оценки потенциального спроса и круга потребителей и не нужно активно продвигать свой бренд. ЭТП же, по мнению эксперта, предпочтительнее для продавцов и покупателей, когда важны добросовестность и деловая репутация контрагента, понятность, четкость и юридическая определенность процедур торгов, нужно найти крупных или перспективных заказчиков, нужны дополнительные услуги по обеспечению и сопровождению сделок или необходимо оптимизировать объем расходов на закупки.

«Фактически маркетплейсы позволяют создать и оценить предложение на товары, работы или услуги, а ЭТП генерируют спрос», — резюмирует Светлана Солянникова.

Два ключевых направления цифровизации российского госсектора в ближайшие годы — это внедрение технологий искусственного интеллекта (ИИ) и повышение уровня кибербезопасности. Об этом рассказал министр цифрового развития России Максут Шадаев на открытии Всероссийского форума региональной информатизации.

Еще одно, третье направление, станет скорее вызовом для государственной системы — это создание цифровых платформ. «Платформой у нас здесь является «Гостех», и мы этот процесс уже запустили. Но мы считаем, что на следующий цикл, до 2030 года, платформизация все-таки станет основным трендом», — отметил министр (цитата по ТАСС).

Платформизация — процесс создания и внедрения цифровых платформ в разных сферах экономики и общества, под разные задачи, но с единой целью — обеспечить цифровую трансформацию. Примерами таких платформ могут быть экосистемы «умного» дома, «цифрового предприятия», «электронных госуслуг» и так далее.

Российские компании ищут новые рынки сбыта, а для расширения торговли требуются транспортно-логистические ресурсы.

На фоне снижения экономических взаимоотношений со странами Запада российский бизнес наращивает активность на альтернативных направлениях. Основные перспективы при этом связываются с усовершенствованием и расширением возможностей международных транспортно-логистических коридоров «Север — Юг», на Азовско-Черноморском и восточном направлениях. В 2023 году рост грузопотока в рамках международного транспортного коридора «Север — Юг», согласно планам Министерства транспорта РФ, может увеличиться почти на 80%, до 11,3 млн т. На 21%, до 41,1 млн т, предположительно, вырастет грузопоток на Азово-Черноморском направлении, на 8%, до 24,8 млн т, — на восточном.

В середине мая на форуме «Россия — Исламский мир: KazanForum» первый вице-премьер РФ Андрей Белоусов заявил о намерениях увеличить объемы грузопотока по коридору «Север — Юг» к 2030 году в три раза, примерно до 41–45 млн т: «Но это только первый этап. Расчеты экономистов показывают, что потенциал грузопотока по этому проекту составляет от 60 млн до 100 млн т». Однако для обеспечения такого роста необходимо в ближайшее время провести целый комплекс мероприятий по увеличению пропускных способностей всей транспортной инфраструктуры.

Перспективными альтернативными направлениями внешнеэкономической деятельности (ВЭД) эксперты сегодня называют Китай, Индию, Турцию, Иран, Египет, ОАЭ, страны Средней Азии, Ближнего Востока и Азиатско-Тихоокеанского региона. Официальной статистики по экспорту и импорту сейчас нет — с апреля 2022 года Федеральная таможенная служба (ФТС) приостановила ее публикацию с формулировкой «во избежание некорректных оценок и спекуляций».

Однако по данным, например, Главного таможенного управления КНР, торговый оборот России и Китая в 2022 году увеличился в годовом исчислении на 29,3%, превысив $190 млрд, что стало рекордным показателем для двух стран за все время. Экспорт из Китая в РФ, по данным ведомства, в прошлом году увеличился на 12,8%, до $76,12 млрд, российский импорт вырос на 43,4%, до $114,15 млрд. В январе—апреле текущего года положительная динамика продолжилась: товарооборот за четыре месяца составил $73,1 млрд (плюс 41,3% год к году). В том числе экспорт из Китая в Россию достиг почти $33,7 млрд (плюс 67,2%), импорт из РФ в КНР — почти $39,5 млрд (плюс 24,8% год к году). По словам представителя китайской таможни Лю Даляна, на долю России приходится 3% совокупного внешнеторгового оборота Китая.

Россия преимущественно поставляет в КНР энергоресурсы. Так, на нефть, трубопроводный газ, сжиженный природный газ, уголь и мазут из России приходится более 70% всего объема поставок, говорится в материалах РАНХиГС. Также страна импортирует из РФ минеральные ресурсы, древесину, сельскохозяйственную продукцию и морепродукты. В свою очередь, Китай в Россию продает бытовую электронику, экскаваторы, автомобили, микропроцессорные блоки, одежду, обувь и товары широкого потребления.

Ранее в порядке справочной информации представители ФТС сообщали, что взаимная российско-индийская торговля по итогам прошлого года также выросла больше чем в два раза, достигнув рекордного показателя $30 млрд (в 2021 году — $13,5 млрд, по данным ФТС).

Товарооборот между Россией и Ираном в 2022 году увеличился почти на 15% и составил $4,6 млрд, о чем в начале этого года сообщал спикер Госдумы Вячеслав Володин. В середине мая между РФ и Ираном было подписано соглашение о сотрудничестве по финансированию проектирования, строительства и поставок товаров и услуг для создания железной дороги Решт — Астара на территории Ирана для развития перевозок по международному транспортному коридору «Север — Юг».

Заведующий кафедрой предпринимательства и логистики Российского экономического университета (РЭУ) им. Г.В. Плеханова Дмитрий Завьялов напоминает, что товарооборот России и Турции достиг рекордных $1,3 млрд по итогам 2022 года. Статистика показывает, что за 2022 год Турция резко нарастила импорт в категории машин, оборудования и транспортных средств на 63%. «Вклад России в этот прирост достаточно велик», — говорит Дмитрий Завьялов.

По данным рейтингового агентства «Эксперт РА», торговые отношения РФ со странами Ближнего Востока составляют существенную долю российского торгового оборота — около 9% экспорта и около 3% импорта. А в Агентстве инвестиционного развития Республики Татарстан сообщают, что по итогам 2022 года товарооборот России в целом с государствами — членами Организации исламского сотрудничества (57 государств-членов) вырос почти на 30%, превысив $147 млрд.

Разделение стран на дружественные и недружественные напрямую сказалось на грузообороте, говорит Дмитрий Завьялов: «Это хорошо видно даже по обороту контейнеров. Так, по итогам года Большой порт Санкт-Петербург потерял 37% оборота, а по итогам января—апреля 2023 года показал снижение 10% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. При этом в портах Дальневосточного бассейна грузооборот вырос на 7,1%, Каспийского бассейна — на 28%, Азово-Черноморского бассейна — на 22%. На восточных сухопутных погранпереходах оборот вырос на 3–7%». Перестройка логистики на Восток стала основным приоритетом, говорит эксперт.

Как рассказал в ходе своей февральской встречи с главой государства генеральный директор «Российских железных дорог» (РЖД) Олег Белозеров, в прошлом году объем перевозок грузов с дружественными странами вырос на 23%, а недружественные страны просели почти на 40% — с 365 млн до 210 млн т, и эта тенденция продолжается.

При этом торговля с европейскими странами стала обходиться дороже, констатирует Дмитрий Завьялов: «В среднем в 2022 году срок доставки из Европы увеличился на 10–15 дней. Старые цепочки поставок сильно пострадали: цены на транспортировку и сроки доставки выросли, поиск перевозчиков и подвижного состава усложнился. Особенно замедлялся грузооборот в период ввода очередного пакета санкций. В результате произошло почти двукратное падение импорта из стран ЕС — с €8,6 млрд до €4,3 млрд по итогам 2022 года — и двукратное падение экспорта — с €20 млрд до €10,3 млрд». Торговля с ЕС, по словам Завьялова, свелась к поставкам товаров, без которых просто невозможно обойтись и нечем заменить. Несмотря на это, многие производители из Германии, Италии, Польши не хотят отказываться от российского рынка и ломать наработанные цепи поставок. После паузы в очередных пакетах санкций с начала 2023 года некоторым перевозчикам даже удается сократить сроки поставки из стран ЕС, продолжает эксперт.

Главной проблемой эксперты, в том числе представители ФТС, называют недостаточную готовность инфраструктуры к новым трендам в логистике. «Главный ограничитель сейчас — это пропускная способность Транссиба», — признавался ранее СМИ ныне врио руководителя службы Руслан Давыдов.

Порты и погранпереходы сейчас работают практически на пределе проходимости, говорит Дмитрий Завьялов: «В частности, уход из России крупных контейнерных линий привел к тому, что их заменили небольшие грузоперевозчики, в основном китайские, увеличивается количество судозаходов, снижаются вместимость и класс судов, а отсюда проблемы со скоростью обработки судов и их простоями на рейде». Тарифы на железнодорожные перевозки, напоминает эксперт, с 1 июня 2022 выросли на 11%, при этом более 12% грузового парка ж/д простаивают из-за изменения грузопотоков.

Отраслевые эксперты отмечают, что даже при реализации всех запланированных инфраструктурных проектов в дальневосточных портах они вряд ли смогут справиться со всем объемом растущего грузопотока. Поэтому модернизация и расширение пропускной способности сухопутных маршрутов, прежде всего железнодорожных, станут одними из важнейших и долгосрочных трендов развития экономики страны на ближайшие годы. Об этом, в частности, свидетельствует недавнее обновление программы по развитию пограничных переходов с Китаем и другими сопредельными странами на Дальнем Востоке, а также запуск крупных инфраструктурных инвестпроектов.

В апреле на совещании штаба по транспортно-логистическим коридорам при правительстве, в частности, обсуждалась тема формирования сети транспортно-логистических центров (ТЛЦ) в 18 субъектах страны. Все они расположены на маршрутах транспортных логистических коридоров, как говорит заместитель министра транспорта Валентин Иванов. По его словам, определяющим фактором развития ТЛЦ является переориентация контейнерного грузопотока. Проект реализуется за счет частных инвестиций, общий объем финансирования — более 140 млрд руб. На сегодня в него включены 30 ТЛЦ, из которых 21 уже построен и эксплуатируется, остальные планируется построить до конца 2024 года.

По итогам 2022 года суммарная мощность всех ТЛЦ была увеличена до 3,6 млн ДФЭ (двадцатифутовых контейнеров), а к концу 2023 года ожидается увеличение этого показателя до 6,2 млн ДФЭ (плюс170% к уровню 2022 года).

В конце декабря прошлого года компания «ТрансКонтейнер» (входит в группу компаний «Дело») завершила проект реконструкции контейнерного терминала на станции Забайкальск — стратегическом пограничном переходе и крупнейшем по объему железнодорожных перевозок пункте пропуска между Россией и Китаем, увеличив его мощность до 555 тыс. ДФЭ в год. Основатель группы «Дело» Сергей Шишкарев сообщил, что в планах компании в ближайшие годы нарастить годовую мощность терминала до 1 млн ДФЭ. По данным РЖД, с 2009 года в развитие станции Забайкальск вложено более 18 млрд руб.: реконструирован приемоотправочный парк с сортировочным комплексом для обработки вагонов китайской колеи 1435 мм, построены новые пути, крытые платформы для погрузочных работ, грузовые склады и другие объекты.

В отношении погранпереходов с Китаем у РЖД обширные планы. В этом году завершено строительство трансграничного моста через Амур в Еврейской автономной области и железнодорожного пункта пропуска «Нижнеленинское — Тунцзян», что позволит на 700 км сократить расстояние для грузов, следующих с территории России на северо-восток КНР. Ранее заместитель генерального директора РЖД Алексей Шило сообщал, что компания начала проработку вопроса об открытии четырех новых погранпереходов на границе с Китаем: «Староцурухайтуйский (Приаргунск) — Хэйшаньтоу» в Забайкальском крае, «Благовещенск — Хэйхе» и «Джалинда — Мохэ» в Амурской области, а также «Лесозаводск — Хулинь» в Приморском крае.

По словам президента Национального исследовательского центра перевозок и инфраструктуры Павла Иванкина, главная проблема на этом направлении — неритмичность приема поездов со стороны китайских железных дорог.

По другим направлениям особое внимание уделяется развитию международного транспортного коридора «Север — Юг», говорит Дмитрий Завьялов. Уже сейчас на отдельных участках здесь прирост грузооборота составляет 90%, а общий транспортный потенциал маршрута должен удвоиться в ближайшие пять-шесть лет. За первые пять месяцев года общий объем железнодорожных перевозок по коридору «Север — Юг» вырос более чем на 40%, до 4 млн т, в основном благодаря перевозкам между Россией и Ираном через Азербайджан. «В частности, иранцы готовы принять из России от 30 млн до 40 млн т самых различных грузов, включая транзит на Афганистан и Пакистан. Об этом представители страны говорили на профильной международной конференции в конце прошлого года», — рассказывает заведующий лабораторией Института народнохозяйственного прогнозирования (ИНП) РАН Юрий Щербанин.

Транспортно-логистические мощности для переориентации грузопотоков на Восток есть, но их потенциал пока не освоен, считает Юрий Щербанин. Точно оценить, какие инфраструктурные объекты и в каких масштабах нужно будет построить, по словам эксперта, можно будет только после 100% запуска уже реализуемых проектов.